На такие встречи надо ездить в одиночку. Желательно, оповестив кого-нибудь, кто хорошо тебя знает, что у тебя «дела этим вечером», причем, следует оповещать тоном, по которому сразу станет понятно: или у тебя свидание, или что-то важное. Но напарники Эванс слишком хорошо ее знали, поэтому кивнули и пожелали «хорошего траха». Эванс только вздохнула и послала их. Что ей еще оставалось? Не вопить же на каждом углу офиса Бюро, что она встречается с одной из «героев в трико»?
«По крайней мере, она только лицо скрывает», - утешила себя агент, садясь в свой джип. И пусть все, кто считает, что женщина в большом джипе – это компенсация каких-то там нехваток и лишений – просто заткнется: Джессике нравилась ее машина, которая нередко использовалась и как дом. Ну, бывает же, что сидишь в засаде несколько дней, так что раскладные сидения-кресла, в которых с тщедушной фигуркой Джесс можно нежиться как на полноценной – или не совсем – кушетке, были как раз для полевого агента. Собственно, не о больших авто сейчас речь.
Произошедшее вчера было покрыто таким слоем грязи и тайны, что у Джесс не осталось другого выбора, как попросить подмоги у маскированного детектива. Во-первых, в сводках полиции количество и качество пострадавших было серьезно преуменьшено. Во-вторых, то, что это дело рук Фальконе, было ясно, как светлый день. Но вот вопрос: с какого перепугу Фальконе работать настолько «грязно»? Или сражение за трон почившего уже как год главы клана развязало руки юным волчатам, и они начали грызть глотки всем, кому вздумается? Немного не в стиле старовера Кармайна.
«Да они просто идиоты», - Джесс выдохнула, притормаживая у обочины, недалеко от места встречи. – «Напасть на трех копов, двух сжечь, третьего изуродовать… распоясались, гниды. Я вам устрою, я вам покажу…»
Это было почти детским негодованием, если бы не одно «но»: Эванс и впрямь могла прищучить Фальконе. Сейчас у нее были все козыри для поимки того, кто претендует на кресло главного. Поэтому она была уверена: немного поработать, и за решетку отправится не один из мафиози, а целая компания.
Погода не радовала: пришлось доставать зонт и копаться, чтобы закрыть машину. А затем уверенной походкой дойти до уже ожидавшей Вопроса.
- Дрянная погодка, - «поприветствовала» Джессика, оглядываясь по сторонам. Вздохнула, полезла в карман за телефоном. Время не позднее, прием в больнице еще идет. Что хорошо.
- Так понимаю, меня вы признали. Но если что, могу показать значок. И пушку. Что будет приоритетнее, - ни грамма радости или задора в голосе. Эванс вообще не любила шутить на работе, в отличие от коллег: те выдавали шутки еще хуже, чем у Малдера.
Не дав особо времени на ответ, девушка тут же «взяла быка за рога»:
- Что слышали о вчерашнем?

Если бы Эванс была новичком, то она бы отвечала на каждую фразу Вопроса. Но ведь она не просто так агент – заслужила, так сказать, и значок, и звание. Поэтому, сделав лицо кирпичом, смотрела на выливающуюся из мрачного неба воду и прикидывала, какие у нее сейчас заботы. Постирать белье – это можно в прачечную, без проблем. Еще бы неплохо убраться в квартире, но можно позвать Луизу – латиноамериканка, едва говорящая по английски, вполне чисто убирала, и не воровала, что было только в плюс. Еще оставалось проведать завтра Памелу Айсли, над которой ее – с какого-то перепугу – поставили «надсмотрщиком», да и разобраться с Фальконе.
«Как быстро по полочкам разложила. И ни капли эмоций, радости там, или адреналина, что смогу засадить пару убийц», - Эванс и вправду с каким-то безразличием размышляла над делами насущными, приравнивая дело о жестоком убийстве копов к своей повседневной бытовой рутине. Посему агент нахмурилась, поежилась.
«Соберись. Человек ты или тварь дрожащая?».
Покосившись на девушку в маске, Джессика прищурила глаза: трудно сосредоточиться на лице, когда взгляд постоянно «соскальзывает» с маски, не позволяя сконцентрироваться на чертах лица, глазах, губах – хоть на чем-то, что позволит запомнить «нового знакомого». Дабы не сесть в лужу, Эванс решила запомнить въющиеся темные волосы, старомодную шляпу – «как у гангстеров пятидесятых, чтоб меня!» - простоватую для детектива одежду, хотя кто частным следователям законы писал? Вот-вот, не было такого.
- Последний раз детектив Шервуд связывался с диспетчером в двадцать сорок две, - негромкий голос просто пересказывал то, что было известно почти что с самого обнаружения нового эпицентра скандала – выгоревшей патрульной машины. – Говорил, что едет проверить особняк Фальконе, где находилась София Фальконе.
Софию Фальконе не знал только ленивый: достаточно известная бизнес-леди, эта дамочка умудрилась заработать себе имя, не особо выходя из тени отца и мужа. Ей можно было написать мемуары, если бы не смерть папочки. Эванс отчего-то усмехнулась, но не стала говорить причину.
- Но да, будет непредвзяты, - сказано было с заметной, но легкой иронией: для Джессики все факты были на лицо, но что-то в них смущало. К примеру, отъезд Шервуда (с чего бы старику ломиться к Фальконе?), когда за него сигнализацию могли проверить сотрудники охранной фирмы, звонок диспетчеру, словно он предчувствовал, что что-то не так, а потом – два трупа и сам детектив на койке, в отделения для тех, кто получил «второй шанс».
- Его могут навестить не только Фальконе, - «а кое-кто из своих, ведь не все копы чисты аки слеза младенца», - и мне тоже приятно иметь с вами дело… Вопрос.
Джессика улыбнулась – это было слышно в ее голосе, ибо фраза прозвучала весьма забавно. Но улыбка тут же поникла: у них дело есть, и они вовсе не в парк аттракционов шуруют.

Через минут семь – или больше – они были в приемном отделении. Что поразило агента, так это обилие полицейских: их было здесь больше, чем в одном – или двух! – участках. Если бы не значок Эванс, который та достала и тыкала каждому патрульному у очередных дверей, вряд ли бы они далеко ушли. Конечно, на Вопрос косились, хотели остановить, но Джесс хватило только один раз рыкнуть «руки прочь», и копы не решались остановить двух странных дамочек.
«Поиграть плохого копа? У меня как раз обувь промокла… черт, недавно же покупала».
Даже мысли стали отвлекать ее от дела. Вообще сознание старалось всячески переключиться, отвлечься от того, что ей предстоит увидеть. Кусок побитого мяса в белой обертке?.. Цинично, но или Эванс рухнет в обморок от передоза сострадания и жалости к несчастному, или сделает свою работу как надо.
Шервуду отвели целую отдельную палату. Эванс окинула взором чистое, небольшое помещение, количество цветов, открыток и шаров, а по самому Шервуду – с замотанными глазами, опутанному проводами или чем там – только мазнула взглядом.
«Соберись, тряпка, соберись!»
- Детектив Шервуд? – позвала она мужчину, подойдя к койке. Осторожно коснулась его запястья (проверяя пульс, хотя приборы исправно выдавали стабильные показатели), подмечая странную форму рук… что тоже были перемотаны бинтами.
«Ломали пальцы?»
Вздохнула, обернулась на Вопрос.
- Его пытали.

Благодаря агенту, Вопрос могла в кои-то веки пройти в палату человека, от которого ей нужны ответы через двери, как это делает большинство людей. Виджиланте в масках обычно пользуются окном.
А ведь это всё пошло от Бэтмена, первого героя в маске, - она размышляла, в то время как значок Джессики прокладывал им дорогу к нужной палате. - Ну и на сегодняшний день он превзошёл всех по внезапному появлению и исчезновению… в целом-то ничего сложного: гаджеты и тёмный плащ. Моя Бэтси тоже так умеет, а я и без этого справляюсь.
Довольно быстро девушки оказались в нужной палате. В официальных структурах агенту ФБР открыты буквально все двери, хорошо иметь такую союзницу. И всем дежурным будет что сегодня рассказать детям и жёнам, сначала их шокировала безликая девушка, а потом перед носом появлялся значок федерала, оставляя бедняг в ещё большем замешательстве. Сколько вопросов у них появлялось… те, кто слышал о Вопросе думали, почему она работает с федералами и почему они работают с ней, а те, кто не слышал вообще не знали что думать.
В палате было чисто и светло и, к счастью девочек, Шервуд всё ещё дышал. Рэнэ критично разглядывала перемотанного детектива. Все её эмоции скрывала маска, но и под ней их не наблюдалось. Ещё детективом в полиции Монтоя сталкивалась с мокрухами и почище, ведь не зря в Готэме есть Асайлум, умалишённых хватает и не все они такие знаменитые как Джокер, например, но то что они, бывало, делали со своими жертвами с легкостью убеждало Рэнэ в их неизлечимости, но по уставу хорошего полицейского, которым она была тогда связана, их нужно было отдавать суду, где уже Фалькони, Коблпот или Двуликий могли повлиять на приговор и прибрать к рукам перспективного «сотрудника». Именно поэтому Рэнэ таки взяла маску Вопроса, хотя по большей части потому, что это была последняя воля Чарльза… предыдущего владельца маски, предыдущего человека несущего правосудие, обходя прогнившую судовую систему Готэма. Очень похоже на борьбу с последствиями, а не с причинами, скажете вы. Но чтобы что-то изменить надо чтобы в верхах были те, кто может рассуждать и делать свою работу, а не видеть во всём безразлично взирающих зелёненьких Франкилнов, Грантов и Джексонов. Возможно, боссы вот этой, что сегодня верно служит своей стране, уже тоже давно куплены.
Вопрос перевела взгляд с Джессики, проверяющей пульс полицейского, на приборы, разумеется, хакеры могли заставить их показывать живые показатели, когда на койке лежал бы холодный труп, а потом мулатка взглянула на мужчину. Джесс убедилась в наличии пульса и сообщила довольно очевидный факт, что человека пытали. Вот только вопрос – почему он тогда лежит сейчас в больничной койке?.. Если он им рассказал всё, что они хотели услышать – то отпускать живого свидетеля исчерпавшего свою нужность - верх глупости для любого уважающего себя преступника, а если это Фалькони, то на такую ошибку глупо было бы надеяться. Правда, оставался вариант с угрозами семье.
- Он женат? – Поинтересовалась она у агента, мысленно посетовав на то, что Барбс спит.
Тем временем она обдумывала второй вариант, не менее бредовый – если Шервуд им не рассказал того, что они хотели услышать. Опять же не было смысла его отпускать по той же причине – свидетель. Или он сам сбежал, что весьма маловероятно, учитывая его состояние, а может ему помогли сбежать…
Внезапно Шервуд схватил федералку за руку и произнёс очень интересный вопрос. Вопрос любит интересные вопросы. В голосе было много боли, нотки мольбы и оскорблённого доверия.
- Вы нас слышите детектив? – Монтоя сейчас пожалела о невозможности красноречивых взглядов, но всё равно взглянула на Джесс, надеясь, что агент не будет обсуждать пророненную детективом фразу здесь и сейчас. Хотя это давало определённые ответы – София? Она помогла ему уйти? У них отношения? Судя по всему она же его и предала? Где ответы, спросите вы. Но минуту назад нельзя была задать всех этих вопросов…
- Расскажите, кто вас пытал и какая им была нужна информация? Если вы нам это расскажете, мы будем на шаг впереди преступников, ну, или хотя бы наравне.

Несмотря на все старания Шервуда уцепиться за реальность так же, как он цеплялся за ладонь пришедшей к нему женщины, он то и дело соскальзывал в забытье, начинал бормотать что-то невразумительно, перебивая заданные ему вопросы. Быстро облизывал и без того сухие губы, отчего как-то сразу становилось заметно отсутствие передних зубов.
- Анжела, - вдруг очень внятно обратился он к Рэне, крепко (как мог) сжимая руку полицейской. - Не нужно тебе влезать в это, дочка. Это дерьмо старше тебя, так что не надо. И матери скажи... скажи... - Шервуд снова что-то забормотал невнятное, казалось, начинал уплывать в беспамятство, но тут пальцы стиснулись крепче. - И матери скажи, что это не может быть София, София не могла, она просила прощение, ей же нужна самой была помощь, она бы не стала, не стала...
Щеки Шервуда окрасились лихорадочным румянцем, он весь задрожал, пытался сесть, но ему мешались трубки, ведущие к капельнице и к гудящему аппарату, запищал огонек над кроватью, и в палату разъяренной фурией влетела медсестра. Одарив полицейских взглядом, способным испепелить на месте, она бросилась успокаивать своего пациента:
- Тише, мистер Шервуд, тише, Лесли придет вечером, а пока Вам нужно отдохнуть, ну же...

- Но!.. - попыталась возмутиться медсестра, однако ее быстро выставили за дверь. Девушка было открыла рот, чтобы что-то сказать, только вот дверь палаты была закрыта. Похоже, кто-то подпирал дверь с той стороны! Медсестра не видела, но агент Эванс, сумевшая вырвать руку из ладони больного, оперлась спиной о дверь, тем самым блокировав вход любому, кто захочет сказать "привет" пострадавшему.
Натужное дыхание Шервуда сопровождалось сжиманием и разжиманием руки, из которой уходило тепло руки Джессики. Кажется, его это расстраивало, хотя точно сказать об эмоциях умирающего было трудно. А вот убедиться в том, что детектив умирает... наверно, это уже витало в воздухе, и уже начало ощущаться. Порой люди чувствуют приближение смерти.
- Она знает, - прошептал мужчина скрипучим голосом. - Не спрашивала бы... о том, что знает... это глупо же, она ведь... она знает все, что я...
Каждая фраза и словно Шервуд захлебывается словами. Неожиданно он весь обмяк. Эванс отошла от двери: уж слишком активно колотила в нее медсестра.
- Реанимация! - заорали из коридора, и в палату несколько медсестер и врач вкатили огромный аппарат. На Эванс и Вопрос мигом замахали.
- Прочь отсюда!