... - Положением дел на текущий момент, - где-то в другой части поместия распахнулись двери, впуская в величественные коридоры, под сводчатые потолки струю свежего воздуха. Голос был красивым, женским, вот только таким холодным, что, казалось, из его обладательницы вытянули всю душу без остатка, оставив лишь оболочку. - Меня интересует тёмная папка с золотистым теснением. Я не помню точно, как она выглядела: я видела её лишь единыжды, и мне было тогда всего десять лет...
Шаги приближались - быстрая, летящая походка. Так мог перемещаться только один человек на земле. К тому же, мало кто имел право отдавать распоряжения в этом доме. А, похоже, именно этим сейчас занималась доселе невидимая для Софии незванная гостья.
- Там информация о всех партнёрах и контактах, о всех экономических сделках - мой отец был бережливым человеком. Там наверняка можно найти дюжину компроматов на чиновников различного уровня. С этой папкой нам гараздо легче будет отследить необходимых людей и приблизиться к нашей цели...
Кажется, за Евой, молча впитывая каждое её слово, неизменно следовала свита телохранителей, даже здесь, в доме, не оставившИх хозяйку в покое. Здесь-то от кого ей может понадобиться охрана? Однако, белокурая всегда поступала так, как считала нужным, и ещё ни разу интуиция её не подвела.
- Никому, - кажется, девушка остановилась совсем рядом с кабинетом, в котором сидела прислушивающаяся к разговорам снаружи София, - и ни под каким видом не открывать папку, если найдёте. Сейф над камином вскрыть, сейф в ванной - тоже. Вряд ли мой отец стал бы прятать нечто важное в своих тайниках - уж слишком это банально. Но, возможно, именно там мы найдём зацепки, которые выведут нас... меня на наши цели. Ну, чего встали? Ищите, ищите. И помните - в спальню ни ногой. В кабинете я посмотрю сама.
Тут же мимо открытых дверей тенями проскользнули двое в элегантных чёрных костюмах. Да и вообще, весь коридор, ведущий в деловую часть поместия, внезапно пришёл в движение, ожил топотом многих ног ринувшихся выполнять распоряжения людей. А в дверном проёме из лакированого красного дерева внезапно появилась виновница суматоха: как всегда подтянутая, официальная и, конечно же, ангельски красивая Ева Вельверди-Фалькони. Её и можно было счесть ангелом, пожалуй, если бы не татуировка в уголке правого глаза в виде спускающейся до середины щеки слезы, да пронзительный ледяной взгляд больших светлых глаз. Переступая порог кабинета, Ева подняла глаза, и тут же (великолепная реакция!) её руки порхнули в стороны, а тонкие изящные пальцы с безупречно нанесённым на ногти узором вцепились в дверную коробку, останавливая стройное тело, как поручни, и гася инерцию.
Замерев в дверях, Вельверди смотрела на сидящую за отцовским столом сестру, и лицо её медленно каменело: она как-то сразу сделалась старше. Негромко обречённо вздохнув, Ева уже развернулась вполоборота, собравшись выйти из кабинета.

Отредактировано Eva Velverdi (2012-07-09 22:38:03)

Ева не ожидала увидеть Софию здесь, хотя, где ещё было ей находиться, по большому счёту? Она всецело старается восполнить потерю, самой стать отцом, чтобы с уверенностью убедить себя: он жив. Он живёт в ней, в её поступках, в её мыслях. Отчасти, наверное, поэтому, она сейчас самозабвенно копошится в бухгалтерии, ровным счётом ничерта не понимая в этих бумагах, но отчаянно пытается поставить себя на его место. Напрасно - все песни мира не заполнят её пустоты...
Сжав дверную раму так, что побелели пальцы, белокурая медленно закрыла глаза, опустив голову, и тяжело вздохнула, словно бы собираясь с силами и загоняя в клетку зверя, в бешенстве рвущегося из её груди. Открыв глаза и подняв взгляд на сестру, Ева открыла-было рот, но затем засомневалась.
- Я не знала, что застану тебя дома, - наконец, тихим голосом произнесла девушка, спокойно глядя Софии прямо в глаза. Абсолютно бесшумно за её спиной появился молодой поджарый коротко стриженый парень с ясными голубыми глазами и многочисленными белёсыми шрамами на скуластом лице. Вежливо кашлянув в кулак, он дождался, пока Ева обернётся к ниму, после чего почтительно кивнул второй дочери покойного Фалькони. "Сеньора Вельверди...", - негромко позвал мужчина, а затем кивнул головой в сторону коридора, откуда уже доносились чьи-то тяжёлые шаги и грохот в спешке сдвигаемой мебели.
- Прости, у меня дела, - коротко бросила Ева ледяным тоном, после чего развернулась на каблуках и вышла из кабинета, даже не задумавшись над тем, последует ли за ней Софи: они уже слишком давно стали чужими друг другу, и сейчас было поздно что-либо менять.
Следуя за за молодым человеком, светловолосая оказалась в громадной гостинной: шестеро охранников тут же повставали с диванов и антикварных кресел, глядя на свою покровительницу, но ни одного из них Ева не удостоила взглядом, который теперь был прикован к наполовину вывороченному из стены над камином старому железному сейфу. Трое мужчин, обливаясь пОтом в запятнаных теперь извёсткой костюмах, кое-как с мясом выдрали небольшой, но неимоверно тяжёлый ящик из стены, за которым потянулся шлейф электрических проводов, тут же оборвавшихся с таким звуком, как если бы лопнула гитарная струна.
Гостинная заметно преобразилась и не в лучшую сторону: мебель была кое-как сдвинута к стенам, оставив на дорогущем паркете свежие уродливые царапины. Ковёр был скомкан и отфутболен с прохода множеством ног... Сейф с грохотом опустился на пол, и нёсшие его мужчин перевели дух, выжидательно посмотрев на Еву, которую обступила остальная охрана, став полукольцом побокам девушки. Все они сейчас смотрели на белокурую, ожидая её слОва.
- Чего вы встали? - тихим, дрожащим от плохо сдерживаемой злости, голосом произнесла Вельверди, обведя глазами присутствующих. - Вскрывайте, вскрывайте его! У нас не так много времени. Что с папкой, её нашли?
Да, отец бы, конечно, не одобрил таких поспешных решений, но Ева теперь осталась одна, и ей нужно было действовать. Она знала, что должна совершить, а цель, как известно, оправдывает средства...

Бескомпромисно отстранённый тонкой женской рукой, охранник удивлённо отшатнулся от родной дочери Фальконе. Конечно, София сейчас вымещала злобу, которая накопилась в ней за время одиночества после трагической кончины отца - как бы там ни было, ни один из громил Евы ни за что не посмел бы тронуть девушку пальцем. Для этих молчаливых, угрюмых людей она была таким же авторитетом, как и та, другая, сводная сестра, вот только приказам Софии они не подчинялись.
Галдёж, который Софи умудрялась устраивать водиночку, нисколько не раздражал Еву: белокурая стояла посреди комнаты, уперев в губы костяшку указательного пальца согнутой правой руки, и судорожно думала, пока двое мужчин, скинув пиджаки и закатав рукава красивых льняных рубашек, синхронно и зеркально повторяли движения друг друга, а по вискам у них катились капельки пота. В недрах стальной коробки что-то тихо скрежетало, но работа, по-видимому, продвигалась успешно, и Вельверди безмолствовала, во все глаза глядя на дверцу сейфа, словно бы ожидала сказочного джинна из волшебной лампы. В портупеях, притянутых ремнями к рёбрам охранников, зловеще поблёскивали серебристые рукояти "Сиг-Зауэров" последней модели. Зачастую оружие так и не покидало своих саркофагов: этим людям не нужно было выхватывать его, чтобы пугать или производить впечатление. Только для того, чтобы убивать...
Постепенно, как сквозь сомкнутые веки пробиваются утренние солнечные лучи, в сознание Евы наглейшим образом пролезли и угнездились там обрывки разговора её сестры с мнимым или реальным полицейским. Именно поэтому, пожалуй, Сифи никогда не заработает уважение совета кланов: настучать на собственного родственника полициии было ещё более гнусным делом, чем братоубийство. Такого итальянцы не прощают. Но, разумеется, Софи - её сестра, какой бы она ни была, тем более, что она совершенно безвредна, а, стало быть, наказывать за глупость её рано. Зато охрана во все глаза ошарашенно взирала на родную дочь Фальконе, не в силах поверить своим ушам. Ничего, голубчики, это останется семейной тайной, думала про себя белокурая, следя за кипевшей перед её глазами работой. А затем её словно бы окатили холодной водой, и девушка резко, одним движением обернулась к сестре, как-то подозрительно, с прищуром глядя той прямо в лицо, словно бы что-то подсчитывая в уме.
- Детектив? Наш знакомый? Точно!.. Ведь он... Это он расследовал тогда дело Дента, когда и Джокер... Значит, он вполне может знать то, что нам нужно. Вы, четверо! - Вельверди уже смотрела поверх головы сестры, где прямо за её спиной бесшумными тенями вернулись и ожидали распоряжений те из охраны, что прочёсывали остальные помещения на предмет заветной папки с документами. - Сейчас к дому подъедет полиция. Вероятней всего, две машины. Ваша задача - встретить их и представиться теми, кто вы есть. Проводите этих людей сюда, но в этой комнате я хочу видеть только детектива. Остальных по пути нейтрализуйте и спрячте куда-нибудь на время: они нужны мне живыми, но мешать разговору не должны. А вы, уважаемые, продолжайте работу. Сейф нужно открыть...
Холодно кивнув, четверо рослых мужчин тут же скрылись в недрах поместия, и вместе с двумя дочерьми Фальконе в гостинной осталось пятеро охранников, двое из которых сосредоточенно колдовали над сейфом.
- Когда мои люди приведут этого человека, - спокойно бросила через плечо Ева, обратившись к сестре, - тебе будет лучше выйти: думаю, тебе не стоит смотреть на то, что здесь будет. У меня есть пара вопросов к уважаемому детективу, но, боюсь, добровольно отвечать на них он не захочет...

Отредактировано Eva Velverdi (2012-07-11 11:32:01)

Тяжёлые шторы опустились на окна, почти полностью пресекая проникновение с улицы солнечного света, и один из мужчин длинной зажигалкой запалил газовый камин: да, конечно, с состоянием Фальконе можно было позволить себе и настоящий, вот только им всё равно не пользовались, к тому же, получить лицензию на камин - дело непростое. Посреди комнаты, чуть в стороне от скомканного, притрушенного штукатуркой ковра, установили большой лакированный стул эпохи Людовика XIV: Кармайн был падок на антиквариат, как истиный ценитель искусства. Когда двое высоченных, поперёк себя в плечах шире, мужчин буквально внесли трепыхающегося и порядком помятого детектива, игнорируя все его отчаянные попытки вырваться из моручих объятий, где-то под потолком, что теперь терялся в сгустившейся темноте, разнеслась негромкая чарующая мелодия нетленного "Либертанго": кажется, исполняли дуэтом скрипка и пианино.
- Какого чёрта! Пустите меня! - дрожащий голос пожилого мужчины, отчаянно отбивающегося от своих мучителей, вплетался в безупречные звуки музыки, разносившиеся эхом под сводами высокого потолка. Наконец, привязав его запястия и щиколодки к массивной деревянной конструкции, неумолимые вышибалы обступили обливающегося пОтом, с ненавистью глядящего на них детектива полукольцом. И тогда, почти не различимый на фоне классической музыки, раздался спокойный, чуть сдержанный женский голос: в голове у полисмена всё ещё гудело, но смысл уловить было несложно.
- Здравствуйте, детектив... ещё раз, - негромко произнесла Ева, стоя у мужчины за спиной и прикрыв рот ладонью: ему пришлось бы повернуть голову на сто восемьдесят градусов, чтобы рассмотреть едва различимую в темноте фигуру.
- София? Но... как? Ты же только что... Что тебе нужно? Какого чёрта ты это делаешь? Я представляю закон!..
- Простите мне этот маленький спектакль, детектив, - спокойно прервала его негодования Вельверди. Мужчина, видно, ожидал, что собеседница предстанет перед ним теперь, когда инкогнито больше не осталось места, и потому заёрзал на стуле, пытаясь развернуться. Один из облачённых в чёрный костюм равнодушных мордоворотов сделал шаг вперёд, и в голове у детектива разорвалась граната. Немедленно уяснив, что оборачиваться не стоит, мужчина сплюнул кровью прямо на паркет, хищно усмехнувшись окровавленным ртом. Нужно было отдать ему должное: в похожей на чистилище полуразрушенной тёмной комнате, привязанный ко стулу, окружённый молчаливыми демонами, детектив хорошо держался. Правда, в свете камина было хорошо видно, как блестит покрывшаяся испариной лысина у него на макушке.
- По крайней мере, вы, да и все, пожалуй, видели, как я выходила из дома, когда вас любезно пригласили войти эти джентльмены напротив, - продолжала Ева, умело подражая голосу сестры. - К сожалению, вы приехали плохо подготовленными для борьбы с бандитами, бесстыдно вломившимися в дом моего отца, и попали в переделку. Ваши люди ещё живы, но они тоже видели, как я уходила, так что, если вы умрёте, никто и не подумает повесить это на меня.
- Ты не посмеешь, сучка, - ощерился детектив, изо всех сил косясь себе за спину, но уже не пытаясь повернуться: на его напряжённом лице играли блики огня. Голос его предательски дрожал, кровь стучала в висках, и пальцы ног то и дело поджимались в лакированый и ужасно неудобных туфлях. - Законника, да ещё при исполнении...
- Мне известно, что вы расследовали дело об убийстве моего отца, - бесцветным голосом произнесла белокурая, и лишь ценой громадных усилий ей удалось сдержать проскальзывающие нотки презрения и, быть может, ненависти к собеседнику. - Я знаю, чьих это рук дело. Я знаю так же, что его кто-то навёл. Кто-то, кто покрывает вас, кто хотел подсидеть моего отца. Мне нужны имена, и я оставлю вас в живых.
- Послушай, София, - дрожащими губами промямлил детектив, вымученно улыбнувшись, словно бы извиняясь, не думая даже, что вряд ли стоящая за его спиной девушка может видеть мимику его лица. - Ты должна понять - я ничего не знаю, да и не решал я тогда такие вопросы: ты вышла не на того человека. Но, если хочешь, я могу всё для тебя узнать, мы раскроем это дело, девочка. Я ведь уважал твоего отца, знаешь ли - он был из стариков, что чтут преступный кодекс, а не одним из той швали, что наводнила сейчас улицы Готэма. Мне и самому жаль, что всё так вышло...
- Ломайте ему пальцы, - холодно приказала Вельверди, и детектив аж подскочил на стуле, едва не вывернув запястия в попытке оглянуться снова. Двое шагнувших к нему верзил приземлили старика обратно на сидение, ухватив мослатыми пальцами за его пыльное серое пальто военного покроя. Затем раздался неприятный хруст, и комната огласилась пронзительным скрипучим криком, похожим на карканье вороны.
- У меня нет времени на игры, детектив, - продолжила Ева всё так же спокойно, когда крики боли постепенно стихли. - Мне нужна информация. Стразу. Во всём, что происходит сейчас, виноваты только вы.
- Я не могу... не могу сказать... - отдыхиваясь, как астматик, выдавил из себя мужчина, чувствуя, как яркие пятна плывут перед глазами, а к горлу подкатывает тошнота. - Они же убьют меня, я всего лишь... всего лишь мелкая сошка.
- Не тех боитесь, детектив, - проговрила девушка, отворачиваясь и плавным жестом подзывая к себе одного из охранников. Когда мужчина подошёл, наклонившись к девушке, Ева, рассеянно глядя на огонь, произнесла ледяным тоном. - Я возьму с собой Бруно и Артуро и поеду за Софией. Не хочу, чтобы она совершила что-нибудь опрометчивое. Ломайте ему пальцы, пока он всё не расскажет. Что-то мне подсказывает, что надолго его не хватит. Двух других отбуксируйте на улицу, посадите в машины и сожгите. Этого, когда расколется, отпустить... но выжечь ему глаза.
Повинуясь мановению руки, две молчаливые тени отделились от обступившей кресло со скрючившимся в нём маленьким седым человеком толпы и последовали за Вельверди прочь из особняка. Уже подходя к дверям, девушка вновь услышала за спиной отчаянные вопли, однако, ни один мускул не дрогнул на её красивом загарелом лице...