Ага. А камеру в твою перчатку встроить придётся. Вместо кастета. Блицкриг с трудом сохраняла видимость спокойствия. От Мисфит явно нужно было избавляться. Нет, не потому, что у неё было больше шансов пройти этот отборочный тур. Уж в чём, а в том, что из всех присутствующих, за исключением мисс Вейл, она одна умеет выступать перед публикой, блондинка уже и не сомневалась. Конечно, сами по себе суперспособность и поведение рыжей особой угрозы не создавали, но в сумме они давали весьма высокую вероятность очень и очень неприятных последствий. Для Блицкриг, во всяком случае. Меньше всего Еве хотелось, чтобы её условно законное появление в эфире закончилось тем же, чем заканчивались все её безусловно незаконные номера. Загвоздка была лишь в одном – нужно было каким-то образом застать назойливую героиню врасплох, поскольку попытка у злодейки вполне могла оказаться всего одна. Блондинка уже собиралась попытаться подступиться к сопернице, но мисс Вейл, сама того, похоже, не подозревая, в очередной раз спасла ситуацию. И почти сразу же задала вопрос, на который у Блицкриг чёткого ответа не было. А действительно, чего она хочет? Славы? Внимания? Ну, вообще-то да, но если честно в этом признаться, то ничего кроме насмешек это не вызовет. Придётся импровизировать. Блицкриг обворожительно улыбнулась.
- Весь мир – театр.
В нем женщины, мужчины – все актёры.
У них свои есть выходы, уходы,
И каждый не одну играет роль.
Семь действий в пьесе той. Сперва младенец,
Ревущий громко на руках у мамки...
Потом плаксивый школьник с книжкой сумкой,
С лицом румяным, нехотя, улиткой
Ползущий в школу. А затем любовник,
Вздыхающий, как печь, с балладой грустной
В честь брови милой. А затем солдат,
Чья речь всегда проклятьями полна,
Обросший бородой, как леопард,
Ревнивый к чести, забияка в ссоре,
Готовый славу бренную искать
Хоть в пушечном жерле. Затем судья
С брюшком округлым, где каплун запрятан,
Со строгим взором, стриженой бородкой,
Шаблонных правил и сентенций кладезь, –
Так он играет роль. Шестой же возраст –
Уж это будет тощий Панталоне,
В очках, в туфлях, у пояса – кошель,
В штанах, что с юности берег, широких
Для ног иссохших; мужественный голос
Сменяется опять дискантом детским:
Пищит, как флейта... А последний акт,
Конец всей этой странной, сложной пьесы –
Второе детство, полузабытье:
Без глаз, без чувств, без вкуса, без всего. – процитировала она монолог Жака. Конечно, подобные слова уместнее были бы в устах Глинолиного, но Блицкриг не была бы Блицкриг, если бы не продолжила развивать мысль, принадлежавшую даже не Уильяму Шекспиру, а Гаю Петронию. – Но я так не считаю. Хотите знать, в чем разница между фильмом и игрой? В фильме, чтобы умер главный герой, надо, чтобы кончился фильм; в игре, чтобы кончилась игра, надо, чтобы умер главный герой. Вывод – жизнь, это фильм по компьютерной игре. Но с этим я тоже не согласна. Нужно идти в ногу со временем! Театр, кино и компьютерные игры – вчерашний день! Сегодня самые высокие рейтинги получают шоу. И он тем выше, чем более жизненным оно пытается притвориться. А чем выше рейтинг шоу, тем большее число людей хочет в нём поучаствовать! Так почему бы не признаться себе в том, что сама жизнь давно уже стала шоу! И раз именно я это провозглашаю, то я – его ведущая! И сценарист! И режиссёр! Участники могут умирать, но шоу должно продолжаться вечно! – Блицкриг вскинула вверх руки, одновременно выстреливая уже полноценные пировспышки. Пользуясь произведённым эффектом, блондинка позволила себе сделать небольшую паузу. Искушение приписать все прогремевшие в Готэме взрывы себе было велико как никогда. Да и времени прошло уже достаточно, а ответственность за них на себя так никто и не взял. – Да. Взрывы в ночь с тридцать первого октября на первое ноября – моя работа! – она гордо подбоченилась. – Правда, я собиралась взорвать только лаунж-клуб “Айсберг”, превращение в руины половины города – результат маленького просчёта. – девушка виновато улыбнулась. – Запятая не в том месте оказалась… - и тут, словно подтверждая её опасения о том, что взять ответственность на себя ей не позволят, в студию ворвались не то сватовцы, не то террористы. В любом случае, ничего хорошего от них ждать не приходилось. Голос разума настоятельно порекомендовал подчиниться команде Плохих Парней С Большими Пушками, но Блицкриг не привыкла к нему прислушиваться. К тому же, слишком велик был риск, что у неё украдут эфир, а этого невезучая злодейка позволить не могла. Мысленно отметив, что среди непрошенные гости исключительно мужчины, она вдруг хищно улыбнулась и всплеснула руками.
- Вот сами стойте и не двигайтесь! – она изящно развернулась вокруг своей оси, как бы случайно задрав при этом и без того толком ничего не прикрывающую юбку, одновременно приблизившись к нападавшим на один шаг. Те, пока, не реагировали. То ли любовались открывшимся видом, то ли остолбенели от наглости, но этим нужно было воспользоваться.
- У акулы – зубы-клинья,
Все торчат, как напоказ,
А у Мэкки – нож, и только,
Да и тот укрыт от глаз. – Блицкриг завертелась в танце, устремляясь к незваным гостям. – Если кровь прольёт акула,
Вся вода кругом красна!
А у Мэкки - нож, и только,
Не ищи на нём пятна. – первые две вспышки полетели в боевика, взявшего в заложницы ведущую и в того, кто держал на прицеле саму злодейку. Не то что бы она любила спасать заложников, но Вики Вейл была нужна ей живой и, по возможности, здоровой. На то, что противники как-то не оказывают особого сопротивления, блондинка внимания не обратила. Не до того ей было. – Как над Темзою-рекою
Косит смерть людей подряд!
Ни при чём чума и оспа:
“Мэкки бродит”, говорят.
