Не, ну ей-то типа чего? Ей-то типа покласть на все эти вещи, которыми занимаются люди, ей ведь дела до них нет, ей нужно придти, сделать свою работу и получить за свою работу деньги – а еще, иногда, чаевые, что без сомнения ее радует. Ну а кому не по нравятся лишние деньги?
В некоторые места она приходит пять дней в неделю – это в основном те, что до обеда. В другие – трижды или дважды в неделю, в зависимости от своего расписания. Совсем редко бывает, что ее «отправляют» на еденичные вызовы – большой праздник, или какому отелю срочно нужен временный персонал, но, в общем-то, своих хозяев она более-менее знает. Они ей не нравятся, конечно, она слишком разумный для этого человек, она не у*бище какое-то, но, в общем и в целом большую часть из ниъ можно было терпеть. Переносить. Они были не самыми плохими людьми. Мало до нее до*бывались, чаще всего их вообще не было дома, что особенно ее радовало, а в День Подарков для нее довольно часто оставали конверты – мелочь, а все-таки приятно.
Были и другие люди – чьи квартиры чаще всего выглядели так, будто бы в них месяцами никто не появлялся. Она приходила время от времени, и каждый раз квартира выглядела так же, как в прошлый ее визит – на мебели чехлы, никаких личных вещей. Она вытирала зеркала, пылесосила, иногда занималась влажной уборкой, по мере необходимости – и удивлялась. У кого-то есть такая дорогая квартира, да еще и не одна, раз он где-то живет постоянно, а ей приходится каждый день думать о том, на что купить пожрать.
Сегодня, квартира ожила. Она не придала этому особого значения, пусть и удивилась, мужик предложил ей заплатить, если она будет выполнять его просьбы, и она думала, что ей нужно будет задрать юбку и потерпеть с четверть часа, и согласилась, а оказалось, что к нему все время приходили какие-то люди, и им надо было налить чаю, и открывать дверь. Другая его просьба была еще более нелогичной: диск. На этом диске есть письма, и ей надо будет их отправить, если на следующей неделе его не будет дома, или если ей скажут, что больше не надо сюда приходить, или... много разных вариантов – их не надо будет отправлять, только если он в следующий раз скажет, что не надо. Там есть адреса, на какие нужно отправить письма, и телефон, по которому надо будет позвонить – и тогда ей очень хорошо заплатят за все.
Ночь. Поздно точнее, очень, но еще не совсем ночь, а почти ночь. Она типа по телеку комедию смотрит, ржачную, и жрет – в макдональс по пути зашла, вкуснотень! Не смотря на ее профессию, в квартире редкостный срач, здесь всего одна комната, и вся ее жизнь как на ладони – дешевые телевизор и ноутбук, не слишком много вещичек – шкафа нет, и почти все кучей лежит в углу. Разобранный диван, на котором она спит, с несвежим, скомканным бельем. Есть пара симпотичных мелочушек – разнородных и дешевых, но хоть они намекают, что здесь живет девушка.

Ну, знаете, еда не предполагает ожидания какой-либо опасности – скорее наоборот, и она почти полностью сосредоточенна на поглощении своего ужина (кто бы что не говорил против сего фастфуда – а она все равно не ела ничего вкуснее, вот хоть убейте), и, тем не менее, успевает, услышав хлопок двери, сунуть дверь под диван – туда, где у нее лежит алюминиевая (по всем правилам – а вы как думали?) бита. Наверное глупо выглядит – она сидит на диване, из рта у нее все еще торчит картошка (ну, знаете, от страха даже жевать не хочется), а сама она в вытянутой руке держит биту, будто бы указывая ей на что-то. Да уж, сложно представить, что она может защитить себя от кого бы там ни было – будь это мелкий наркоман, как она подумала в первую секунду, достаточно оборзевший, чтобы лезть в чей-то дом, или, как мы видим, супергерой. Впрочем, мы видим, а рыжая – нет. Она щурится, довольно быстро поняв, почему и за чем к ней пришли. Накусь-выкусь только! Это ее деньги!
-А ты не прихерел ли, а? Вон пошел! – вы можете решить, что то крайне смелая реплика, только вот наша юная особа, произносит ее дрожащим шепотом… и все же перехватывает оружие защиты поудобнее.

Ну, вы наверное можете ее понять: кто лучше Хоуп Мастерс  знает, что происходит, когда ты слаб и беззащитен возле кого-то совсем не такого слабого? Она отлично знает – любой тут же воспользуется возможностью, чтобы причинить ей вред, как только поймет, что она не способна ничем ответить. Можно подумать, что ей просто не слишком-то повезло по жизни, и она себя накручивает в результате, но ведь рыжая точно знает, в чем дело, она знает, что если сейчас опустит биту, то он может сделать все, что угодно, побить ее, или вовсе придушить, как кутенка, и никто даже не обратит внимания, когда она исчезнет, и никто не придет на ее похороны. Подростком она, быть может, и представляла себе, как все будут рыдать и страдать, как все пожалеют ее тут же, и поймут, какая она хорошая, но им уже не поправить все, что они сделали – отчиму, матери, другим людям. Теперь Хоуп весьма конкретно понимает: даже внимания не обратят. Так что хрен вам она сейчас сдастся! Она не хочет так сдохнуть!
Он выходит на свет. Все оказывается еще хуже – этот его жуткий костюм… так одеваются лишь эти обдолбанные блюстители справедливости, только вот знает Хоуп эту их справедливость, она только для них справедливая.
-Хуй тебе в зубы. Мне нужно, чтобы ты убрался, и ты сейчас уберешься. – она не отдаст диск. Это ее деньги, и она их заслужила, она их получит.

-Юморист, бл*ть.
Она знает, как это происходит – и знает, что с ней произойдет, вне зависимости от формы. Внутри медленно наливается страх, и она отлично знает это ощущение, с самого детства. Над ней возьмут верх. Ее победят. А она – ничего сделать не сможет, ничего хорошего, чтобы защитить себя. Она даже не знала, что хуже – когда тебя бьют, когда тебе делают больно, или когда ты не можешь ничего сделать, чтобы остановить это.
Вот она – ничего сделать не может, и даже бита в ее руках, и та трясется от страха. Он получит то, зачем пришел, и чтобы не делала Хоуп, она все равно останется с носом, но ведь… она заслужила! Это по праву ее деньги, она ведь сделала то, о чем у нее просят, и… так не честно! Он не может лишиться того, что по праву принадлежит ей, это ведь будет так нечестно, что… что…
-Очередной супергерой. Ворвался в чужую квартиру и угрожает убийством. – ну, знаете, она даже с близкого расстояния не отличит газовый пистолет от настоящего. – Стреляй. А диск я не отдам и ты сам его не найдешь. Мне еще не отдали за него деньги.

Он не герой. И сколько же у нее тогда шансов пережить эту ночь?
Она знает, что будет, когда сдаешься. Тебя унижают. Растаптывают. Указывают тебе твое место – пустое. А потом оставляют с этим ощущением ненависти и презрение к самой себе, а остальные сочтут тебя виноватой, обвинят в произошедшем, не помогут, не поддержат; знает она, что будет – сама дверь плохо закрыла, не кричала, не вызвала полицию, не сопротивлялась… значит заслужила произошедшее, если не вовсе спровоцировала. Он ее убьет – или переломает ноги, руки, позвоночник, ну или что он там выбрал – так или иначе, чтобы она не сделала. Как ее отчим – он ведь говорил, если ты сделаешь то-то, то-то и то-то, то он больше не тронет ее, а потом все равно – трогал.
Подскакивает – он ведь  к ней идет, он к ней приближается! Он не шутит! Паника – худший советник в экстремальной ситуации, и рыжая начинает вслепую размахивать битой, спотыкается о собственный стол, за которым и ужинала, и летит на пол.

Ему смешно. А ей больно и страшно - особенно когда девушка не может найти под рукой биту. Оружие у него - это рыжая видит в отблеске телевизора; в шкафчике, возле которого она сейчас лежит есть большие ножницы, портновские, которые она купила, когда подумала, чтобы было бы неплохо научиться шить, чтобы не тратить деньги еще и на одежду, но до них не добраться. С трудом присев, оперевшись на локти, она постепенно передвигаться в сторону к выходу из комнаты. Вскочить в коридоре, схватить свою сумку, бежать... На вешалке есть что-нибудь? Ну, пальто или куртка, на ней ведь только майка и трусы, она далеко в таком виде не уйдет, и ей нужно что-то придумать...
-А давай, не тяни. - благоразумие шепчет, подсказывает, что нужно отдать диск и забыть обо всем, но редко кто в истерике будет прислушиваться к благоразумию, не правда ли? Глупая девчонка, глупая и смешная, она будто бы сама нарывается на неприятности, чувствует, как в горле першит, от страха и потерянности. Голос хриплый, голос глухой, носик сморщенный... Конце концов - а чего ей терять? Лучше ее жизнь точно уже не станет, может, и стараться не испортить ничего не стоит, оно ведь все равно испортиться. Будь что будет, а ей надоело сдаваться, даже не попробовав.
-Ну? Чего тянуть?

В детстве она была уверенна – когда она будет жить одна, то будет в безопасности. Отчим легко мог выломать дверь, так ничего и не требовалось особенного, ведь вместо крепкого замка была лишь хлипенькая защелка, почти неспособная ничего сдержать, но она каждый раз упорно присобачивала ее на место, будто бы верила, что это сможет ее защитить, раз за разом, и здесь, в своей квартире, ей казалось, будто бы никто никогда ее не тронет. Пусть грязная, пусть дешевая, пусть разваливающая – но это была только ее территория, только ее жизнь, и никто не должен был попадать туда, тем более, желая причинить ей вред. Как ей теперь-то жить, зная, что она не в безопасности не только в чужих домах когда работает, не только на улице, но и здесь.
На нее сверху летит всякая дрянь – электронный будильник, какие-то фигурки, которые давали в Хэппи Милк, и, кажется, маленькая вазочка с уже засохшими цветами. Она громко всхлипывает, прикрывая голову, и так же верещит в ответ – в надежде, что, возможно, кто-то из соседей вызовет полицию, как бы она не ненавидела стражей порядка.
-Да ты все равно потом меня убьешь! С хера ли мне тебе помогать! – ну не оставит же он в живых свидетеля, пусть даже испуганного и рыдающего, как она сейчас?

Вне зависимости от его тактики – разве она теперь может ему верить? Как Хоуп может верить одному из двух диаметрально противоположных мнений, если сначала он угрожал ее убить, а теперь обещает помощь в обмен на диск, и что она может сделать, что бы…. Чтобы хотя бы попытаться защитить себя?
Например, она может отдать ему не тот диск, получить деньги дважды и сбежать.
-Я хочу деньги. Десять тысяч. Журналист обещал мне столько, если я сделаю столько, сколько он попросил, и я хочу эти деньги. Это мои деньги, я их заслужила – она, сама того не замечая, проводит ладонью по своей щеке, там, где кожу испещряет уродливый шрам; она знает, на что пустит деньги, пусть даже это глупая, неразумная трата, и ей было бы куда полезней оплатить себе учебу, но как же ей хочется, чтобы люди от нее не шарахались, не морщились брезгливо в отвращении, как бы она не ненавидела этих самых людей.
-Диск на полке в коробке от фильма Американский пирог. – у нее там болванка, на которые она скинула какие-то ненужные, бесполезные файлы, образ компьютерной игры, ну, ты ведь никогда не знаешь, что вдруг окажется для тебя полезным… - там болванка. Я специально убрала его туда. – настоящий диск, он лежит у нее в спортивной сумке.

Когда он трогает ее, она слишком разбита и потеряна для того, чтобы достаточно быстро отреагировать и освободиться, но – отскакивает, едва не поскользнувшись на осколке чего-то с полки. Быстрая смена его настроения, это ее пугает, смущает, и она знает только одно – его надо как можно скорее выставить за дверь и самой вылететь за порог. Немного одежды, компьютер, - это все, что у нее есть важного, а остальное… потом заработает. Уже и деньги не так уж важны – а прошло ведь меньше минуты, до столь кардинальной смены зрения. Она не знает точно, сколько ей заплатят за информацию на диске, но отдавать его точно не собирается, он не заслужил этого. Злой, жестокий… нет.
-Бери диск и убирайся. И деньги засунь себе куда подальше. Оставь меня в покое! – это вполне походит на истерику испуганной девчонки, и это то, что ему нужно, чтобы девушка отказалась от денег.

Усталость – она накатывается медленно, постепенно. Только едва ли Хоуп удастся поспать сегодня, она не сможет уснуть в незапертой – он ведь наверняка сломал замок, да? – квартире, а даже если замок в порядке, то в квартире, куда легко и просто может войти кто-то, кто желает ей зла. А еще у нее есть немного денег – и она знает, что у соседа сверху можно купить оружие, и она купит у него пистолет, и застрелит любого, кто только посмеет угрожать ей. Хоуп, сама все детство страдавшая от насилия, вовсе стремится избегать любого рода столкновений, ну так ведь она не виновата! Ее довели! Она всю жизнь хочет лишь одного, хочет, чтобы ее оставили в покое и больше не трогали, но это продолжается раз за разом, неделя за неделей… разве рыжая заслужила себе подобного?
-У меня одна проблема. Бл*дский ублюдок на моем диване.
Она подумает об этом завтра. Она будет тереть, гладить, протирать, выбивать – и думать, благо подобная работа вообще не требует участия ума.
Сумка стоит здесь, на полу – вся в осколках, так что рыжая руку режет, но внимания на это не обращает. Ублюдок в щеголеватом костюме, мнящий себя правильным – от нее он ведь правильного выбора требует. Она его не подносит этот диск, а швыряет,  пусть помятый бумажный конвертик («Мисс Хоуп, не забудьте» – и дата, до которой еще шесть дней) и подпортил полет. Зато, теперь она может надеяться, что диск испортился… и он сам виноват будет!