Вызов поступил из больницы. Как понял Хэкенсон, пострадавшая – молодая девушка. Ожог лица, что ли… ну, что-то типа того, да. В общем, от Райана требовалось поехать и допросить потерпевшую. Ну ладно, всяко это куда «веселее» - если подобную ситуацию вообще можно назвать хоть каплю веселой – нежели просиживать свой зад в отделении весь день. Пусть и в такую мерзкую апрельскую погоду этот вариант вполне многих устраивал.
- Значит, это вы звонили? – спрашивает Райан у врача женщины. Та кивает, - прошу за мной, - и указывает рукой вглубь коридора.
Идя рядом с врачом, Хэкенсон, тем не менее, думает о чем-то своем. Нет, это определенно нельзя обвинять в рассредоточенности или в несобранности, но его мысли сейчас витали где-то далеко. И, кто знает, с чем это было связано?
- Итак, - врач решила лучше информировать полицейского, пока они не подошли к нужной палате, - пострадавшая – Хоуп Мастерс. Травма – лицевой ожог… - Хоуп Мастерс? Хэкенсон призадумался. Он был уверен, что уже где-то слышал это имя. Нет, он точно не мог слышать его где-то по телевизору или в газете, точно нет. Но это имя всплыло у него в памяти. Вот так, само собой. Но это не давало копу никаких ответов. Да, вроде бы имя знакомо, но события, связанные с ним, ну никак Райану не вспоминаются, хотя он старается. Но воспоминания будто бы не хотят открываться Райану.
Наконец, врач и полицейский остановились у одной из палат. Видимо, это была нужная им, - если что, я буду недалеко, сможете меня найти, - с этими словами врач удалилась куда-то по своим делам, оставив Хэкенсона один на один с этой Хоуп Мастерс. Кто же она все-таки такая? В числе знакомых и друзей Райана с таким именем точно никто не фигурировал. Впрочем, ответ на вопрос найдется уже совсем скоро, да. Осталось лишь открыть дверь и войти. Хэкенсон постучал и, открыв дверь, проник в палату. Вроде бы, вполне неплохая, чистенькая палата. Простенько все, но чисто. А лица девушки Хэкенсон толком увидеть не мог, потому что лицо было повернуто в другую сторону. Но нет, она не спала, потому что, как только Райан вошел, она на мгновение повернулось к нему лицом и смерила его взглядом, а затем тотчас отвернулась.
- Офицер полиции Райан Хэкенсон, - представившись, Хэкенсон показал свой полицейский жетон, - можно пару вопросов?

О теплом приеме можно было только мечтать. Но ничего, это не самая сложная ситуация, с которой Хэкенсону приходилось сталкиваться за свои годы службы. Он уже далеко не мальчик, он не «зелен», за спиной у него несколько лет работы, продуктивной, можно сказать. Он был на хорошем счету у начальства, пару раз даже светился в газетах. В общем, многое повидал Хэкенсон к своим годам и вот такой «отпор» от девушки его ни капли не испугал. Он не собирался уходить, ни в коем случае. Наоборот, взяв стоявший у стены стул, он поставил его неподалеку от больничной койки пострадавшей и, усевшись, прокашлялся, тем самым как бы давая понять, что никуда он не денется, и девушке все-таки придется с ним говорить. Но, вместе с тем Райана продолжала беспокоить мысль о том, что эту девушку он знает. И голос ее показался каким-то знакомым. Голосом, доносящимся из прошлого. Но все эти кусочки воспоминаний все никак не  могли сложиться в единую картину.
- Я не уйду, и Вы это прекрасно знаете, можете не пытаться, - но, почему такой мощный «отпор»? Почему девушка так категорична? Она не рада видеть Хэкенсона, да. Вопрос лишь в том, не рада она его видеть потому, что он коп, или же эта неприязнь личного характера?
Вариантов было немного. Прежде чем продолжить, точнее начать, допрос потерпевшей, Хэкенсон должен расставить все точки над i. Но, либо он вспоминает, при каких обстоятельствах он познакомился с ней, а его память давала понять копу, что ничего он самостоятельно не вспомнит, либо он мог напрямую у девушке это спросить. Вероятнее, ее память была куда более лучшей, нежели у Хэкенсона.
- Вы… Вы знаете меня? – нет времени ходить вокруг да около. Одного намека вполне хватит, думается. Много не надо, один намек, и Хэкенсон, наверно тотчас вспомнит все. Но намек этот, этот ответ на вопрос, Райан мог получить только от девушки, и больше никаким другим способом. Проблема лишь в том, что, как уже говорил, девушка была очень уж не рада этой встрече с полицейским.

Хэкенсон вспомнил. Да, он вспомнил все эти события, события пятилетней давности. Или, сколько точно времени прошло с момента их первой встречи? Воспоминания нахлынули огромной волной. Они «ударили» в голову, словно виски в голову. И все эти воспоминания были красочны, как будто тот день был не несколько лет назад, а только вчера. Школа, приемная директора, совсем молодой Хэкенсон и Хоуп, которой тогда было четырнадцать, если Райан все верно помнил. И сейчас он понимал, почему Хоуп так злится на него. Ведь тогда, сидя прямо перед ней и смотря ей в глаза, он пообещал ей, что все будет хорошо, что он поможет ей. Но ничего не вышло. Его быстренько убрали от этого дела подальше, и результат оказался плачевным, очень плачевным. И Райан ничего не мог ни сделать, ни изменить. Совершенно ничего. Он мог лишь наблюдать со стороны, но вмешиваться не мог, словно руки у него были связаны за спиной крепкими цепями. И, получается, тогда он обманул Хоуп, ведь так? Он ей пообещал, она в обмен на это открыла ему свою душу. Пусть она не горела желанием это делать, но она все же рассказала ему все, как есть. Рассказала даже больше, чем предполагала рассказать изначально. Но, разве Хэкенсону было наплевать тогда? Нет, черт возьми, и еще раз нет! Он хотел помочь. Он пытался помочь, действительно пытался. Он решил всерьез заняться этим делом, но кому-то «сверху» не было нужно, чтобы девочке оказывали какую-либо помощь. Хэкенсон тогда ходил к начальству – и не раз – но каждый раз ему говорили, что за дело взялся другой человек. Это был словно пинок под зад. Но тогда по рукам был связан не только Райан, но и практически вся правоохранительная система Готэма, потому что отец Хоуп, как оказалось, не просто мелкая сошка. Но об этом не знали ни Хоуп, ни сам Райан, пока не встретились с этим в реальности, а не на словах и домыслах.
Хэкенсон уже и забыл, для чего изначально он приехал сюда. Он встретился лицом к лицу с прошлым. И этот камень, который он вроде бы с огромными усилиями сбросил несколько лет назад, вновь навалился на него. И теперь он давил, казалось, еще больше, чем тогда.
- Хоуп… - Хэкенсон даже не знал, что именно сказать. Но молчать он тоже не мог, - … я хотел помочь, но мне не позволили. Я не мог ничего сделать, как бы не хотел и не пытался, - и ведь это было действительно так. Но, вопрос в том, поверит ли сама Хоуп этой правде, или примет ее за дешевую отговорку «провалившегося» полицейского.

Чувство вины, оно навалилось с новой силой. Тогда, пять лет назад, он был виноват, по крайней мере, сам Райан чувствовал свою вину, но в далеком 2005 у него не было возможности больше встретиться с Хоуп. А сейчас эта возможность представилась. Сама собой, без какого-либо содействия со стороны Хэкенсона. Да, такую шутку сыграла судьба, вновь сведя Хэкенсона и Хоуп Мастерс. И, ладно бы это были другие обстоятельства, и другая обстановка. Но нет же, это была больничная палата. И история повторяется. Конечно, не в точности, но все очень похоже: Хоуп – опять пострадавшая, Райан вновь рядом, чтобы выполнить свою работу. И снова его встречают «в штыки».
- Я понимаю, что ты больше не доверяешь мне, - да и чему тут удивляться, собственно? На месте Хоуп, Хэкенсон бы держался теперь от копов на расстоянии пушечного выстрела. Наверно, и сама Мастерс предпочитает обходить полицию стороной, как и в былые времена, но органы правопорядка в лице Райана Хэкенсона так просто из жизни Хоуп не исчезнут, - но ты должна рассказать мне, что случилось, - да не должна, на самом-то деле. Не обязана. Вообще, Хэкенсон мог бы просто уйти и отдать это дело кому-то другому, делов-то, коллеги всегда придут на помощь и выручат товарища, благо дело казалось не шибко тяжелым и запутанным, но нет. Райан хотел загладить свою вину. Нет, правда хотел. Тогда он долго приходил в себя, мысли не давали ему покоя. То же самое будет и сейчас. И если он сейчас уйдет, он не сможет жить с этим, просто не сможет. Слишком велика вина. А чувство вины – это мерзко, очень мерзко. И чувство это преследует тебя. Но сейчас у Райана появился шанс, как он посчитал, исправить это, реальный шанс. И если он сможет, он ухватится за этот шанс и сделает все возможное, чтобы загладить свою вину перед Хоуп…

Опять упирается. Как это знакомо. Через это все они уже проходили в прошлый раз. Хоуп так категорична, готова винить Хэкенсона во всех смертных грехах. Да, Райан и не отрицал, что виноват, но… вот интересно, просто интересно, как бы сложилась жизнь Хоуп, если б в ее жизни тогда не появился молодой Хэкенсон? Может быть, отец бы забил ее до смерти, вообще. Кто знает? И сейчас этого уже не удастся узнать. Никогда. Если, конечно, в скором времени не изобретут какую-нибудь машину времени, в чем Райан очень сильно сомневался.
Нет, уйти сейчас все-таки было бы неправильно. Мучать Хоуп своим присутствием совсем не хотелось, с одной стороны, но с другой – хотелось искупить свою вину. Доказать Хоуп – «нет, я не такой плохой, как ты думаешь». Все-таки, жизнь – штука не вечная, и никогда не знаешь, сколько времени у тебя осталось в запасе. А уходить из этого мира, не расставив все точки над i, Хэкенсону ой как не хотелось. Конечно, невозможно – наверно – довести все свои дела в этой жизни до конца, но нужно стараться.
- Слушай, я не собираюсь гадить тебе жизнь. Единственное, чего я хочу – попытаться загладить свою вину перед тобой, - но одного желания Райана тут мало. Но, доверься сейчас ему Хоуп, он бы сделал все, что в его силах, действительно. Но, как знакома эта ситуация, когда Хоуп опять взваливает все на себя и пытается справиться со всеми своими проблемами самостоятельно. Ничуть она не изменилась все-таки, все такая же. Выросла только, но это скорее сказалось на ее внешности, нежели на внутреннем мире. Все таком же замкнутом и огражденным от остальных людей внутреннем мире.
- Как… как сложилась твоя жизнь после нашей последней встречи? – рано или поздно этот вопрос должен был последовать. И, пусть лучше это будет рано, чем поздно. Все-таки, сложившаяся жизнь Хоуп, в некой степени, это результат «деяний» Хэкенсона. И, ему действительно было интересно, насколько ужасными оказались эти «плоды».

Деньги, ну да, конечно. Хэкенсон сам считал, что люди в современном мире слишком сильно зависят от денег. Естественно, 21 век и все такое, но все равно. Могущество денег, их власть и сила слишком переоцениваются. Люди считают, что за деньги можно купить все, абсолютно все. Можно купить не только какой-нибудь новомодный диван из IKEA, а можно покупать людей. Эмоции. Чувства. Этот мир пропитан грязью и желчью в первую очередь благодаря деньгам. Люди сами дали материальным ценностям такое могущество, благодаря которым эти самые ценности буквально поработили людей. Но, сколько не распинаться по этому поводу, процесс все равно необратим. Все, как говорится, приехали…
- А потом что? Ну получишь ты деньги и? – взгляд Хэкенсона наконец упал на этот ужасный ожог. Сколько Хоуп с ним проходила, пока наконец не решилась в конце концов обратиться за помощью к врачам? – Это может повториться вновь, ты ведь понимаешь.
Да-да, она уже говорила, что полиция не нужна. И пять лет назад, и сейчас говорит то же самое, но Райан был другого мнения на этот счет. Он шел в полицейскую академию не за тем, чтобы выслушивать, что в его помощи не нуждаются. Он шел, чтобы помогать людям. И тогда, пять лет назад, он пытался помочь. Не получилось, не по его вине, но на него тут же Хоуп повесила клеймо. А Хэкенсон не желает ходить с этим клеймом до конца своих дней, он хочет избавиться от него.
- Нельзя жить прошлым. Я знаю, что я виноват перед тобой, поэтому мне ну нужно ничего, кроме одного шанса. Шанса доказать, что нет у меня таланта рушить твою жизнь. Я мог бы и уйти, но тогда вместо меня все равно придет другой коп. И, кто знает, будет ли у него желание помочь тебе…

Да получит она свои деньги. В любом случае получит. Но Хэкенсона сейчас деньги не особо волновали. Никак не так же сильно, как Хоуп. Но все ее проблемы и решения этих проблем, как понимал Райан, упираются в эти самые купюры зеленого цвета, которые Хоуп просто мечтала получить. Да чего там, ради них, наверно, она готова была даже вцепиться зубами в кого угодно и порвать на куски. Как кусок какого-нибудь мяса. Но, черт с  ними, с деньгами, дело ведь не в них.
Угу, суп на кухне. Фарс. Всего лишь фарс. Но, она ведь вправе так соврать. И ему – Хэкенсону – может повесить эту лапшу на уши. И тому, другому копу, который может занять его место перед больничной койкой Хоуп. Соврать-то легко, особых усилий не нужно. Проблема Хоуп в данном случае заключалась лишь в том, кому именно она врет. Может, другой коп на его месте был бы и рад: повесили бы ему эту самую лапшу, да он довольный бы и ушел. Но нет, Райан – не какой-то там «другой коп», и он, уже зная Хоуп, легко мог раскрыть ложь в ее словах. Нет, они не были знакомы так хорошо, чтобы Райану удавалось разгадывать любую ее ложь. Они и виделись-то всего несколько раз в жизни. И, нет, Хэкенсон не был экстрасенсом. Вообще никаких магических способностей он не имел: не учился по книжкам с черной магией, да и бабушек-магов по какой-нибудь материнской линии не имел. Но ему и не требовалось читать мысли Хоуп, все итак было видно. Это очень сильно навеяло ему воспоминания пятилетней давности, когда тогда еще четырнадцатилетняя Хоуп попыталась соврать ему по поводу отца. Тогда она говорила, что он так, всего лишь наказал ее за провинность. Но тогда Хэкенсон не поверил ей. И правильно, надо сказать, сделал. А если бы поверил? Махнул бы рукой и ушел бы. Может быть, в таком случае Хоуп бы сейчас и не было вовсе, кто знает. Лежала бы сейчас заколоченная в «ящик», называемый гробом под землей. И цветочки бы ей носили. А может даже и не носили бы… Хоуп могла говорить все, что угодно. Могла говорить, что Хэкенсон испортил всю ее жизнь, могла говорить, что выпустит ему кишки, если он сделает это еще раз. Угрозы, пустые угрозы на почве злобы. Не понимает она только, что если б не появился Райан тогда, сейчас ее жизнь могла бы быть еще дерьмовей. Впрочем, а вдруг бы действительно, не появись тогда в школе Райан, у нее бы все сложилось в лучшую сторону? Уже говорил и повторюсь – нет еще машины времени. Так что…
- Может, ты все-таки для начала расскажешь мне правду, а не сказку про суп? А потом мы это обсудим и вместе решим, как дальше поступить, - может, вместе им удастся прийти к плодотворному решению? К решению, которое сможет удовлетворить обоих.

Просто непостижимо не везет Хоуп. Даже удивительно. Да, как там говорят? Надо пережить черную линию своей жизни, после нее наступит светлая полоса. Может многие и руководствуются этим правилом, может многими оно и помогает, но Хоуп в число этих самых многих явно не входит. Сколько она уже ждет светлую полосу своей жизни? Сколько еще будет ждать? Лишь такой вывод мог заключить Хэкенсон. Одним невезением с родителями и с полицейскими Хоуп явно не отделалась, теперь еще и клиенты. Райан знал, что работа горничной – далеко не самая престижная. И не самая простая. И чего вообще таить, не самая безопасная. Порой встречаются такие клиенты, от которых порой мурашки по коже бегут. И, судя по всему, Хоуп встретилась с одним таким. Только тот решил оставить о себе много воспоминаний напоследок, посему, как выразилась сама девушка, «макнул в кипяток» ее лицом. Ужас. От одних только слов об этом у Хэкенсона в неком подобии ужаса  перекосило лицо. Гримаса, наверно, получилась далеко не самая милая. И как только Хоуп может так спокойно об этом говорить? Более того, как она могла это скрывать? Ну да, деньги. Ради них она и помолчать может, угу. Но разве не хочется мерзавца на место-то поставить? Проучить? Пусть даже ей все равно на такие вещи как правосудие и т.д., она далека от всего этого, но ради удовлетворения собственного достоинства? Может ей и все равно, быстрей бы зеленые баксы получить, но у Райана прям загорелось чувство этого самого пресловутого правосудия. Хотя нет, даже не загорелось. Оно у него, честного и справедливого копа, и не гасло-то никогда.
- А ты не хочешь, чтобы он тебе физический и моральный ущерб возместил, например? – отличный синоним к выражению «посадить за решетку». Конечно, после событий пятилетней давности Хоуп ничего и слышать от Хэкенсона и не хочет о том, что он кого-то там в тюрьму посадит. Да и не на один год. Так что, лучше будет, если Хоуп услышит то, что она хочет услышать, а смысл будет таким, каким хочет этого Райан. Может быть, этот «клиент» сможет выплатить Хоуп кругленькую сумму в виде компенсации за нанесенный вред, а еще к тому же удастся его и за решетку отправить.

Отредактировано Ryan Hackenson (2012-08-26 18:02:09)

Вот так, значит. Обе стороны решили «умять» дело лично между собой, не вмешивая в это все полицию. Вполне себе разумно как и для того негодяя, изуродовавшего лицо бедняги Хоуп, так и для самой Хоуп, которая уже была научена тому, что с полицией лучше дело не иметь. И к этому выводу, как не печально, подтолкнул ее лично Райан Хэкенсон. А не мог Хэкенсон помочь, если его помощь отвергали. Нет, конечно, с нечто подобным он столкнулся и пять лет назад, но… сейчас Хоуп все-таки уже не четырнадцать. Тогда, в детстве, обещания Райана о том, что все будет хорошо, сыграли свою роль. Хоуп уже тогда не считала себя ребенком, проявляла довольно жесткий и твердый характер, пыталась казаться взрослой, но – проявила она детскую наивность. Сейчас этого всего ждать уже не приходилось: вряд ли она вновь откроет душу, как это было тогда.
Плюс к этому, мерзавец, как следовало из повествования Хоуп, был крупной шишкой. Да, не везет Хоуп сталкиваться с негодяями, которые при этом обладают и связями, и хорошим счетом в банке. И, пусть сейчас она сама заявляла, что все будет хорошо с ней, и что Райан может со спокойной душой валить отсюда подальше, он ей все равно не верил. Не было какой-то… какой-то уверенности в ее голосе. Пять лет назад, при первой встрече, он ощущал ту уверенность. Он чувствовал уверенность в голосе ребенка, черт возьми! А сейчас – нет. Верила ли Хоуп сама в то, что говорила? Возможно, если бы она его заставила поверить, что все действительно будет хорошо, то он бы ушел. Ушел, чтобы не мешать. Чтобы не пытаться в очередной раз разрушить все. Но, - кого ты пытаешься заставить поверить в это? Меня? Или себя? – в данной ситуации Хэкенсон не мог оставить ее одну на произвол судьбы.

Хэкенсон помнил, как пять лет назад он говорил Хоуп, что нельзя просто плыть по течению, не прикладывая никаких усилий, и не разбиться. Та попыталась так и сделать тогда, но это все, напомню еще в сотый раз, вышло боком. Поэтому, видимо, Хоуп решила бросить штурвал и просто плыть. В то время, как Райан верил, что даже если у тебя не получилось проплыть мимо скал, не врезавшись, то в следующий раз обязательно получится. Но есть люди, как вот Хоуп, которым одной ошибки вполне достаточно, чтобы больше не пытаться, опасаясь наступить на те же самые грабли. Но человек в жизни своей постоянно наступает на грабли: всех их избежать не получится в принципе. И, только наступая на грабли, человек учится чему-либо. По-другому просто никак.
- Ты хотя бы можешь сказать, кто конкретно это сделал с тобой? – знать хотя бы имя. Признаться, Райан уже готов сдаться. Опустить руки. Встать со своего стула и с тяжелым вздохом уйти. И может даже отдать дело кому-нибудь другому. Да, пытался он помочь. Но Хоуп словно отгородилась от него каменной стеной, он не мог от нее добиться ничего. Совершенно ничего.  И, знай он хоть личность человека, изуродовавшего ее лицо, он бы мог сделать вывод, стоит ли дальше допрашивать Хоуп. Ведь если действительно это был кто-то со связами, с деньгами, то смысл пытаться что-то сделать? Райану просто свяжут руки. В точности, как было тогда. И меньше всего сейчас Хэкенсон хотел, чтобы это все повторилось вновь. Да, во благо Хоуп он был готов сейчас просто уйти…

Райану чужого не надо было. И наживаться на этой ситуации он тоже не собирался. Не собирался идти к этому Рамси и требовать у него каких-то там денег, нет. Не собирался и разглашать его имя своему начальству и коллегам, чтобы они были выбить из него чемоданчик, набитый зелеными купюрами. Но, если Хоуп действительно говорит чистую правду, то он серьезно не последний человек в Готэме. Не редкость, когда за сотрудниками банками кроются всевозможные грешки, но так же не редки ситуации, когда они за эти самые грешки не расплачиваются. Нет, расплачиваются, конечно, но не перед правосудием. Расплачиваются другим способом. Это, кстати, подкупом называется. Но никто и не жалуются. Ни те, кому заплаченная кому надо кругленькая сумма помогает избежать ряда проблем, ни те, для кого подкуп – это просто дополнительный заработок. Не более того.
Открыла Хоуп тайну личности того, кто сотворил с ней этот ужас, но этот факт, вопреки всевозможным надеждам полицейского, никак не был ему на руку. Хоуп действительно не хочет, чтобы Хэкенсон участвовал во всем этом. И она уперта продолжает заявлять ему об этом. Что ж, ладно, молодой коп далеко не туп и все понимает. Хоть и не хочет принимать это. Пусть это и не входит в его неписанные правила, которых он все равно пытался «держаться».
- Ладно, я могу уйти, - Хоуп могла действительно радоваться этому факту, - только… если ты дашь слово, что он действительно выплатит тебе деньги и у тебя все будет хорошо, - Хоуп и не обязана ему давать ему какие-то слова, обещать что-то. Особенно это. Но Райан хотел услышать это. Возможно, ему будет просто спокойнее, если Хоуп просто пообещает, что с ней действительно все будет хорошо…