На конюшне пахло сеном и лошадиным пометом. Тем не менее, с первого взгляда было видно, что скучать здесь не придется. Никто не будет разговаривать здесь за жизнь.

Трое сексапильнейших девочек в развратным костюмах гвардецев кардинала шли на конюшню, чтобы этого самого раздолбая примерно наказать, так как любимая лошадь кардинала Татиана уже родила идолище поганое.

И водочкой

И тут пришел царь. Да не просто царь, а ЦАРЬ-БАТЮШКА.
- А ну притязаться, негожии!

И затворил царь-батюшка ворота темы-конюшни, но прорвался народ сквозь завесу темного сатрапства.

Схватился царь-батюшка за головы, да волоса-то все и повыдергивал. А потом притащили люди младенцев, и царь как возопит:
- Немедля пир!
Возрился он на девственниц, и тут почуял, как сила земли вдарила ему в голову с амбре окружающим.

Татиана волновалась и переживала: боялась, как бы эти страшные человеки не сделали чего с её несчастным пищащим чудовищем. Она, конечно, хотела, чтобы Батюшка окрестил да сахарком прикормил, но человеческой мовы не знала.

Хлопнул царь в ладоши, ногою топнул. Из-под землицы, снося все преграды, вырвалися тридцать три богатыря. И налетели они, аки вьюга, на столы, и на девственниц.

Повар личный поцокал языком.
- Несите новую порцию младенцев! - возвестил он, увидев, как юные богатыри сношают юных дев. Ему тут же подкатили чан с кипящей водой и повозку с орущими детишками. Первого же он подхватил за ногу и макнул в кипяток, морщась от дикого писка. "Варить до мягкости", - вспомнил он рецепт.